Старик, играющий на клавесине при свете горящей свечи

Описание: седовласый старик, играющий на клавесине в свете горящей свечи в подсвечнике, стоящем на крышке инструмента. Правая рука музицирующей фигуры касается клавиш, левая устремлена к нотной тетради, по-видимому, в жесте перелистывания страницы. Музыкант, пальцы которого украшены тремя перстнями, облачён в аби с широкими обшлагами и воротником, короткие штаны-кюлоты и чулки, что в целом говорит о том, что перед нами достаточно обеспеченный человек. Аскетичная обстановка помещения служит контрастным фоном для богатой светотени монументальной фигуры, наполненной внутренним горением чувств. Подобный живописный приём использовал в своих архитектурных решениях Джакомо Кваренги, помещая колоннады портиков с естественной богатой игрой света и тени на фоне практически лишённых декора стен. Прекрасный рисунок эпохи сентиментализма.

Александр Александрович Спиридонов
2018 год

Ксения Михайловна Спиридонова
2025 год

Основой является лист тонкой фактурной и пористой зеленовато-сероватой бумаги верже размерами 27,3×30,6 см с двумя типами водяных знаков — крупные буквы EAO и надпись в линию ORSPTON, выполненная более мелким шрифтом. Края листа неровные под обрез, многочисленные расправленные заломы параллельно диагонали листа наблюдаются во всех углах. На нижней кромке ближе к левому углу расположена утрата с отходящими от нее неровными совмещающимися разрывами, идущими по диагонали. По всей поверхности листа расположены желтоватые пятна и небольшие точки коричневого оттенка. В нижней части листа наблюдается скопление серовато-коричневых пятен, вероятно, от состава, содержащего масло. На небольшом расстоянии от кромок посередине листа расположены следы клея, напоминающего мучной, вероятно, с добавлением крахмала. На каждом углу, на расстоянии от кромок, находятся небольшие фрагменты хрупкого красного сургуча. В левом нижнем углу наблюдаются следы от угля. Поверхность запылена, грязь лежит в фактуре бумаги.

Светотеневой монохромный рисунок эпохи сентиментализма с одинокой музицирующей фигурой. В технике прослеживается первоначальная работа соусом (уголь, смешанный с водой) с размывкой кистью и последующей доработкой углем. Некоторые детали изображения (часть рукава, стол) уточнены карандашом, о чем свидетельствует легкий блеск поверхности штрихов. Светлые участки подсвечены цинковыми белилами. По краям лист очерчен черным кантом (от 4 до 6 мм), выполненным тушью. По всей поверхности листа расположены желтоватые пятна и небольшие точки коричневого оттенка. В нижней части листа наблюдается скопление серо-коричневых пятен, дублирующих тыльную сторону. В местах сгибов и заломов расположены небольшие потертости листа. Поверхность запылена, грязь лежит в фактуре.

Нельзя не заметить некоторое стилистическое сходство нашего листа с иллюстрацией Врубеля к Моцарту и Сальери. Общие тональные отношения фона и фигур невероятно схожи. Также обращает на себя внимание посадка сгорбленной фигуры Сальери и демонстративно укрупненные пропорции рук с подчеркиванием изгибов пальцев, гротескно акцентированный самым тёмным тоном зрачок. Фоном-декорацией в обоих рисунках выступает голая стена с углом, подчёркивающим эмоциональное напряжение действия. Угол разворачивается, вынося фигуры и предметы за границы листа к зрителю.

Моцарт на работе Врубеля также как и герой неизвестного автора запечатлен в моменте игры одной рукой на клавесине. Моцарт наигрывает в басовом ключе, старик — высокие ноты. У старика рука над клавесином, словно музыка уже звучит, или скоро зазвучит, у Моцарта взят аккорд.

Свеча Моцарта потухла и действие освещает какой-то иной свет, может быть от окна справа сверху. Единственный источник света у старика — одна огромная свеча.

Происхождение этого листа в собрании Степача Петровича Яремича, первого биографа и тонкого ценителя творчества М. А. Врубеля, может иметь два объяснения. Либо Степан Петрович получил его напрямую от Михаила Александровича, либо приобрёл на книжном развале в Париже, обратив внимание на стилистическое сходство с врубелевскими иллюстрациями к Пушкину.

Происхождение: коллекция Вадима Илиодоровича Данилевского. Санкт-Петербург, 1995 год.